Публицист, издатель, поэт и переводчик Мурад Ахмедов поделился интересными историями из жизни народного поэта Расула Гамзатова, рассказал о человеческих качествах поэта.
— Мы часто вспоминаем о Расуле как о весельчаке, знаем, что у него было отменное чувство юмора. Но были ли какие-то еще другие грани? Однозначно были. Вот хочется, чтобы вы о них рассказали.
— Ну конечно были, он ведь был и руководителем крупным, и депутатом был, и председателем Союза писателей был 52 года. Это огромный срок.
Стоит понимать, что такое Союз писателей Дагестана, это и сейчас самая крупная писательская организация в России. В то время были такие писатели, о которых знала вся страна. Это была такая великолепная плеяда писателей той эпохи. Там был Юсуп Хаппалаев, Анвар Аджиев, Аткай Аджаматов, Хизгил Авшалумов, Магомед Гамидов, бесконечно можно перечислять.
И, конечно, у всех этих писателей были какие-то свои амбиции и какие-то творческие задачи, требования, какие-то конфликты возникали. И вот таким третейским судьей в этих вопросах выступал зачастую Расул Гамзатов. И регулировать это все, поддерживать этот баланс без определенной жесткости, конечно, было невозможно. Ну, конечно, все это было очень интеллигентно, без какого-либо хамства, никогда в жизни Расул Гамзатович не позволял себе какие-то запредельные вещи.
Когда портились отношения с каким-то человеком, с каким он раньше был на «ты», он переходил с ним на «вы». И этот уже знал, что надо исправляться.
— А были какие-то действительно истории, которые окрашивают его в такие, может быть, строгие тона, гневные моменты?
— Ну он был принципиален, вот считается, что он, злые языки часто говорили, в свое время был в близких, неформальных отношениях с властью.
Но когда в 93-м году к юбилею ему дали орден Дружбы Народов, он совершенно демонстративно не поехал в Кремль его получать, потому тогда, именно в это время расстреляли Верховный Совет России, и он посчитал совершенно невозможным из рук Ельцина получать эту награду, когда вот так вот задушена, будем так говорить, демократия, и законно избранный парламент просто уничтожен.
То есть, конечно, это было рискованное дело. И, кстати, после этого никаких контактов с властью очень долгие годы у него не было, потому что это ему не простили и не забыли.
Он мог быть и был принципиальным в очень многих вопросах.
— Вы лично с ним знакомы, есть ли такие истории, которые можно сейчас вспомнить?
— Ну, знаком, это даже мягко сказано, то есть, понимаете, когда ты знаешь человека с детства, когда он часть твоей судьбы, судьбы твоих родителей, я никогда его не воспринимал как какого-то небожителя. Для меня он был таким добрым другом с самого детства, наставником, старшим товарищем отца, руководителем мамы, я почти каждый день его видел, когда он был в Дагестане. В Дагестане, кстати, он был в 80-е годы нечасто, он очень много ездил по миру, где он только не был, и Непал, и Куба, и Италия, и Турция, и Египет.
И, ну, когда бывал, я очень часто после школы приходил в Союз писателей и часто мы виделись, часто бывали на каких-то литературных мероприятиях. Он всегда находил время хоть там пару слов сказать, спросить, как дела. То есть, опять-таки, ну, никогда он не держался заносчиво как-то. И это была не игра в демократию, он был действительно человеком очень открытым.
Чуть позже, когда мы уже стали более плотно общаться, когда я уже был журналистом и интервью с ним записывал, позже стал таким литературным его помощником, меня подключили к работе по составлению восьмитомного собрания сочинений. Я стал, конечно, открывать его глубину и понимать, насколько же он человек действительно великий, масштабный именно в своих человеческих проявлениях. Потому что ведь он был не только великим поэтом, великим человеком. Он именно свою человечность возводил в ранг такого Абсолюта, и у него это и в стихах прослеживается.
Он никогда не был высокомерен. Приходишь к нему, сидит, допустим, медсестра какая-то, которая ему должна капельницу поставить, если это дома. Если на работе сидит какой-то поэт, который с гор приехал, читает ему свои стихи. Ну, вот так, если посмотреть, нужно ему, состоявшемуся человеку, уже не очень хорошо себя чувствующему, у которого масса задач, выслушивать сейчас стихи какого-то горского поэта. Он очень внимательно их слушал, давал какие-то оценки, говорил, что надо подправить. То есть, это такая большая школа человечности. Все общение с ним — это такая большая школа человечности.
— Я помню, вы не раз говорили, что он мог как раз-таки как ведущий, я не знаю, ток-шоу объединить людей.
— Объединить, да. Ну потому что вообще его дом — это было местом паломничества. Мне даже, честно говоря, я часто вспоминаю об этом, вот мы дружим с его дочерью Салихат Расуловной, ну со всеми дочерями у них хорошее отношение.
Порой мне казалось, как они там живут, это же какой-то просто проходной двор. То есть постоянно гости, через каждые 5-10 минут заходят новые люди, то какая-то делегация, то кто-то приехал в Дагестан, то какой-то старый друг, то наши властители, то какие-то поэты с гор, то школьники. То есть какое-то броуновское движение бесконечное это было.
И мне казалось, он должен просто рассыпаться сейчас от этих всех слов, забот, но он находил время и всех принимал, и всех выслушивал, и принимал какие-то важные решения, какие-то важные задачи решал.
Я помню, когда в 99-м году было это нападение на Дагестан, он меня позвал, мы с ним записывали интервью, то есть он считал нужным, должным сказать, высказаться и принимать во всем участие, что важно для Дагестана.
— Таланты он поддерживал. И когда однажды поддержал и вашего отца Магомеда Ахмедова, который позже станет председателем Союза писателей, как он поступал с бездарностями?
— Ну, жесток не был, он их разил сатирой и юмором. У него целый цикл есть посвящений таким поэтам, в каждом из которых узнается какой-то персонаж, может быть, я уже многих не узнаю, но старшего поколения писатели, они всех их знают.
Вообще Расул Гамзатов был стратег. Он сразу, как возглавил Союз писателей, он тут же открыл литературные журналы, которые стали на долгие годы площадкой, трибуной для дагестанских писателей, которые по сей день выходят, 16 журналов в составе нашей редакции. Абсолютно все они основаны Расулом Гамзатовым. «Литературный Дагестан» основан в 1952 году, ему уже 70 лет, а «Соколенок» основан в 1980 году. Это детские журналы, которые первоначально выходили на пяти языках народа Дагестана, сейчас выходят на девяти.
Очень много он приложил усилий для того, чтобы побольше дагестанцев окончили Московский литературный институт. То есть, чтобы они получили классическое литературное образование, стали литераторами и их талант самобытный получил гранку профессиональную. И это же стратегическое видение.
Благодаря этому дагестанская литература совершенно на другой уровень вышла. Потому что если она была немножко кустарной, то она стала на другой уровень.
— Какую литературу любил Расул Гамзатов, каких авторов? Можете назвать кого именно любил читать Расул?
— Он переводил и Пушкина, и Некрасова, и Бунина. И я бы все-таки вот так не упрощал, я бы не сводил литературу к спискам, потому что литература — вещь индивидуальная, что что-то может заинтересовать в раннем возрасте, что-то в более позднем, что-то в пожилом человеке.
То есть, литература, она всеобъемлющая. То есть, конечно, могут быть любимые авторы. Для дагестанцев, безусловно, на долгие годы любимым автором останется Расул Гамзатов, потому что он опять-таки через призму своего таланта, он пропустил все, что есть в нашей культуре и литературе.
И очень важный момент, который хотелось бы мне отметить, как-то в одном из интервью он сказал, очень печально, что смехачи взяли верх. Я спросил, а что вы имеете в виду? Ну, в том, что говорит, вот такая серьезность исчезла из нашей жизни. Я говорю, ну вы же сами юмористы, Руслан Гамзатович. Он говорит, нет, это другое. Когда смеются, тогда, когда надо плакать, это печально.
Вот у нас настало же такое время, когда смеются над несмешными шутками. Вот этот баланс между серьезностью и настоящим искрометным юмором надо соблюдать. То есть, надо знать, когда плакать, а когда смеяться. Когда переворачивается это, то ничего хорошего не бывает.
— А как думаете, Мурад, как Расул Гамзатов бы оценил современное поколение людей? Был ли он в них разочарован?
— Думаю, что нет. Он был очень демократичен, он очень сильно тянулся к молодежи. Вообще, по уровню жизнелюбия его, наверное, можно было поставить в тройку самых жизнелюбивых дагестанцев, если бы такой рейтинг существовал, потому что он очень жадно ловил каждое слово молодых, выспрашивал их что-то, делился с ними. И просто надо было за ним наблюдать, это невозможно передать словами. Он очень любил жизнь и умел заряжать и заражать этой любовью к жизни.
— Насколько нужно быть подготовленным для того, чтобы ознакомиться с его творчеством?
— Я думаю, что как раз Расул Гамзатов такой редкий автор, у которого практически не существует возрастного порога, и он может стать близок людям и разных возрастов, и разных национальностей, потому что вот арабский писатель, который к нам приезжал, говорил, что по книге Расула Гамзатова «Мой Дагестан» можно научиться любить свою родину, свою землю. И это при том, что арабская литература очень богата и очень много в ней и назидательных, и патриотических мотивов. Просто вот тот уровень подачи и та заостренность пера, которая была у Расула Гамзатовича, она, конечно, ни с чем не сравнится.
— Насколько важно вовремя подобрать нужное слово? Мы понимаем, что и в обычной жизни иногда не удается подобрать то или иное нужное слово для того, чтобы передать всю гамму своих ощущений, чувств, для того, чтобы, может быть, не привести к каким-то конфликтам. Вот Расул Гамзатов, наверное, обладал уникальным талантом, он и его переводчики, которые его чувствовали.
— У него такие стихи есть. «Я желаю вам друга, такого, чтобы в скорбный и радостный час произнес настоящее слово, что спасительным будет для вас».
В данном случае это не просто строки, а это действительно вот такая формула жизни Гамзатовская. Потому что он был тем самым другом, который произносил очень много раз то самое настоящее слово, которое было спасительным для многих его друзей и знакомых.
Он был таким миротворцем, такой скорой помощью для очень многих. Совершенно разных жизненных вопросов. И все знали, что если случилось какое-то чрезвычайное происшествие в той или иной сфере, то Расул Гамзатов обязательно найдет выход. И так оно чаще всего и бывало.
— Я убеждена в том, что, когда хорошие люди занимаются творчеством, человек всегда отдает что-то, какую-то эмоцию отдает переживание, может быть, злость, какую-то спесь, и он делится уже этим со своим зрителем. И мы, хотим или не хотим, эту эмоцию улавливаем и впитываем в себя. Вот в случае с Расулом Гамзатовым, мне кажется, невозможно впитать ничего отрицательного.
— Вы знаете, он целиком положительный. У него есть замечательная такая зарисовка в книге «Мой Дагестан» о том, как он посетил женщину, которая источала проклятие. И он зашел к ней, и она стала его проклинать, и он подумал, ну, если я еще ничего плохого не сделал, а она столько проклятий мне высказала, что же ждать тем, кто действительно перешел ей дорогу?
Ну, у него самого есть стихотворение «Проклятие». Но даже оно позитивное. Вот пример того, как даже проклятие можно облекать в позитивную форму.
— Как научиться этому в жизни?
— Читать произведения Расула Гамзатова.